Игра 20-1: Запись

Москва-река. Она особенно прекрасна осенью, когда берега ее покрыты огромным количеством золотистых листьев, а птицы неспешно улетают на юг в поисках убежища на зиму. Они совсем не похожи на людей - вечно занятых, спешащих по своим делам, даже не успевающих понаблюдать за природой, обретающей порой весьма причудливые и непривычные формы. Но и среди людей бывают исключения.

Парк на Воробьевых Горах, в котором часто гуляют семьи и влюбленные парочки, пустовал этим непривычно солнечным октябрьским днем. Даже лавочки были свободны - все, кроме одной.

На скамье сидел пожилой мужчина лет семидесяти, несмотря на возраст, сохранивший свою пышную шевелюру со времен далекой молодости. На нем была светлая льняная рубаха на круглых желтых пуговицах, широкие фланелевые брюки палевого цвета и старомодные коротконосые мокасины. Было довольно жарко, поэтому пиджак мужчина предпочел снять, и теперь тот покоился на скамейке, наброшенный на авоську, в которой лежали книги. В одной руке он сжимал батон, от которого отрывал небольшие кусочки и кидал голубям, деловито расхаживавшим взад-вперед прямо у его ног.

Смахивавший с тротуара пожухлую листву дворник с неодобрением посмотрел на мужчину, (прошедшие уже больше года назад летние Олимпийские игры по-особому встряхнули ленивую городскую администрацию, которая словно в состоянии аффекта неутолимо трудилась, продолжая содержать мостовые, улочки и скверы в более чем образцовом порядке), однако, встретившись с ним взглядом, тотчас узнал его и, удовлетворительно кивнув, вернулся к своей неспешной работе.

– Сергей Константинович, – звучный и сильный голос позвал мужчину по имени в тот момент, когда он в очередной раз запустил старческие морщинистые пальцы в белую мякоть батона, намереваясь выудить для пернатых нахалов еще кусочек.

Высокий лоб старика прорезали совсем уж глубокие морщинки, а по лицу разлилась добрая улыбка, когда он, повернувшись на голос, узнал молодого человека, обращавшегося к нему. Да-да, именно молодого – он был высок, статен, с копной темных волос как у юнца, а ввиду хорошей физической формы ему вряд ли можно было дать больше тридцати.

– Венька, – Сергей Константинович призывно манул рукой, одновременно здороваясь и приглашая его сесть рядом. Мужчина в элегантном черном костюме в тонкую белую полоску не преминул воспользоваться приглашением, и через несколько секунд двое мужчин уже дружески обнимались, похлопывая друг друга по плечам, непринужденно болтали, шутили.

Вениамин Анатольевич Каверин, бывший аспирант профессора физико-технического факультета МГУ Сергея Константиновича Свешникова, ныне заведовавшего святая святых отечественной научной мысли – Академией Наук СССР, в последний раз видел своего учителя и друга около семи лет назад, когда их дороги решительнейшим образом разошлись. Сергей Константинович был человеком науки с большой буквы. В молодости не получивший достаточного образования, прошедший вместе со страной суровые тяготы военных лет, Свешников был одним из тех немногих, кто после войны с готовностью и удовольствием сродни самопожертвованию променял офицерский китель на лабораторный халат. Атланты интеллекта – так называли этих кумиров 50-60-хх годов, которые на своих натруженных спинах упорным умственным и физическим трудом воздвигали могучее здание советского научного прогресса, понесшего такие тяжелые потрясения в военные годы.

Свешников воспитал и выучил около двух десятков профессоров и докторов наук, не менее сотни кандидатов и даже двоих настоящих гениев – лауреатов Нобелевской премии.

Сергей Константинович с годами множил свои седины, слабел телом, однако его ум оставался по-прежнему ясным, острым и тонким, способным на любые подвиги. Его ум был подлинной сокровищницей знаний.

А Каверин был птицей совсем другого полета. Молодой, эксцентричный, стремящийся всем и вся доказать свою правоту и истинность своих суждений, он был чужд романтичных качеств своего учителя, признавая в науке лишь инструмент, необходимый для достижения высшего знания, коим, при должной сноровке и умении, может и должен обладать человек. Тем не менее, Вениамин Каверин был прекрасным специалистом, трезвомыслящим одаренным аналитиком, поэтому неудивительным было то, как сильно обиделся на него Свешников, когда его птенец, выпорхнув из отцовского гнезда, бросился совсем в иную сторону, нежели ждал Сергей Константинович.

Впрочем, сейчас старик горячо тряс руку бывшего ученика, сбивчиво его расспрашивая:

– Венька, ну как ты? Как матушка твоя? Все еще в Кирове живет? А Варька, Варюша как? Сестренка твоя – умница такая, я помню, первая отличница была на курсе биохимии. Все про всех знала! Любое животное могла опознать, дай ей только образец крови! Помню, они с кафедрой ездили к камчадалам на исследование грунтовых микроорганизмов...

Он говорил и говорил, постоянно спрашивал, перебивая сам себя. Вениамин сдержанно улыбался, вежливо отвечал на вопросы старика, рассказывал о себе, о своей семье, о том, чем они занимаются. Затем и он начал живо интересоваться новейшими событиями из жизни пожилого председателя АН СССР, и, оказалось, они были куда как насыщеннее, чем Каверин мог ожидать. Вениамин Анатольевич тепло улыбнулся, поняв, что после долгих лет разлуки его учитель остался прежним: старым телом, но молодым душой.

– Сам-то как поживаешь, Веня, или тебя теперь нужно официально величать – Вениамином Анатольевичем? Чем занимаешься-то? – несмотря на то, что лицо Свешникова оставалось добродушным и искренне светилось от радости неожиданной встречи, в пронзительных голубых глазах читалась усмешка. Каверин понимал, что его старый друг все еще не простил того решения, что он принял много лет назад.

– Сергей Константинович, вы знаете, что я не могу ответить на этот вопрос, - уклончиво ответил Каверин.

– Да-да, – крякнул старик, и на секунду в его голосе прорезались нотки сварливости, а радушная улыбка несколько сползла с лица. – Контора пишет?

– Сергей Константинович, – выдохнул Каверин и серьезно свел брови, – ну вы же понимаете, что я пришел сюда не случайно и отнюдь не для того, чтобы покормить голубей, - он кивнул на шумную кучу надоедливых птиц, которые, не получив очередной порции хлебного мякиша, стали шумно хлопать крыльями и горланить, - или вспомнить старые университетские деньки, хоть, не скрою, это и было мне приятно?

Свешников отвел глаза. На старые раны вновь как будто бросили щепотку соли.

Каверин – любимейший из учеников профессора, подававший огромные надежды, чьи научные разработки могли стать прорывом в области квантовой физики – в один прекрасный момент порвал все связи, бросил свои научные разработки и покинул стены МГУ. Его поманили славой, успехом, посулив широкие возможности для творческой деятельности, сопряженной с высшим уровнем секретности в советском государстве. Спустя годы аспирант Каверин стал заведующим научно-технического отделения Первого Главного Управления КГБ СССР. Молодого талантливейшего специалиста заметил лично всесильный Андропов, и с тех пор путь Каверина в свободное научно-творческое плавание был заказан.

– Что тебе нужно? – казалось, старик совершенно расстроился и утратил интерес к разговору. Он вновь вернулся к кормежке ненасытных голубей.

Каверин удовлетворенно кивнул и положил себе на колени черный лакированный кейс, до сих пор стоявший на земле подле скамьи. Щелкнули металлические замочки – он откинул крышку и извлек оттуда толстую картонную папку со штампом КГБ и грифом "Секретно" на широких тесемочках, положил ее на скамью и придвинул к старику.

– Мы уже связывались с руководством Академии Наук и лично с вами. Это вопрос государственной безопасности. Однако вы ответили уклончиво...

Не обращая ни малейшего внимания на того, кому несколько минут назад он едва не оторвал руку – так жарко и дружелюбно тряс ее, Свешников взял папку и выудил из нагрудного кармана рубашки очки с круглыми толстыми линзами, водрузил их на переносицу и принялся развязывать тесемки. Через минуту он уже вглядывался в сшитые листы досье, испещренные всевозможными данными и фотографиями на каждого сотрудника Академии, которых Свешников знал лично.

С отсутствующим выражением на лице Сергей Константинович задал вопрос:

– Поэтому он и послал тебя? Потому что ему я отказал?

Каверин кивнул.

Несколько минут Свешников внимательно изучал досье, затем спешно закрыл папку и, не снимая очков, повернулся к Каверину. Его глаза пылали огнем отчаяния и боли, которую он испытывал, сознавая, что в конце концов ему все равно придется согласиться.

– Веня, но это же неправильно! Неправильно! У многих из них... у большинства нет никакого представления о подобных экспедициях! Многим не достает даже обыкновенного научного опыта, а вы хотите гнать их фактически на передовую?!

Каверин поморщился.

– Сергей Константинович, не преувеличивайте, мы всего лишь...

– Всего лишь хотите заслать наших ребят на Полюс Холода?! Многие из них не имеют ничего общего с полярниками, у них нету соответствующих знаний, экипировки...

– Они будут экипированы по высшему разряду, тех кто не знаком с тамошними условиями жизни подробно проинструктируют. Стране нужны их знания...

– Так готовьте их, готовьте, отправляйте расширенный состав экспедиции на будущий год, вместе с полярниками "Мирного"! А сейчас их кидать туда - будто котят в прорубь, на верную гибель! Ни физически, ни морально им в такой экспедиции не сдюжить! Ни тебе, Веня, и ни Юрию Владимировичу Андропову решать: готовы наши ребята или нет !

Взволнованный старик не мог сдерживать эмоций и теперь тяжело дышал, отважившись на подобную тираду. Каверин строго посмотрел на него.

– Сергей Константинович, вы забываетесь. Запрос КГБ – дело официальной срочности. Вы знаете, что за геологоразведку на Полюсе Холода уже взялись американцы с "Амундсен-Скотт"? Скоро к ним присоединятся и норвежцы, за ними – англичане...

Как мы сможем работать в таких условиях при том, что именно наши полярники сделали это потрясающее открытие? Закрыть всю территорию шлейфа мы не имеем права – это вызовет широчайший международный скандал.

Он строго погрозил пальцем старому ученому.

– Вам ли не знать, как относится к нам Запад после семьдесят девятого! Великобритании с ее малообоснованными претензиями на Фолклендские острова простят акт агрессии в отношении Аргентины, случись подобный. Мы же шагаем по минному полю. Любой неосторожный шаг СССР вызовет политический взрыв на международной арене. Так что оставьте эти ваши обвинения и претензии для другого случая. Собирайте команду, список у вас есть, срок – конец ноября.

Каверин поднялся со скамьи и уверенно, не оборачиваясь, зашагал прочь к выходу из парка, оставив позади себя совершенно раздавленного и обессилевшего Свешникова, который лишь тихо сучил руками, перебирая морщинистыми узкими пальцами мохнатые тесемки папки с досье.

• Все персонажи - члены IV-ой советской научной антарктической экспедиции. отправляющейся в Антарктиду. Каждый из них обладает навыками и познаниями, полезными для всей практической научной деятельности всей группы. Поэтому стриптизерам, "специалистам по всяческим делам" и прочим милиционерам беспокоиться не стоит. Гляциологи, геологи, палеогеографы, биологи, метеорологи, техники и т.п. - милости просим.
  

• Станция "Восток-1", на которой предстоит провести ближайшие дни вам, уважаемые игроки, принадлежит Союзу Советских Социалистических Республик. Поэтому все без исключения персонажи должны быть гражданами Советского Союза или стран-сателлитов (Польша, Чехословакия, Болгария, Венгрия, Германская Демократическая Республика, Румыния). На дворе 1982 год. Через несколько месяцев президент Рейган обзовет нас "империей зла", - "Железный Занавес" развешен и натянут. Именно поэтому, настоятельно рекомендуется ознакомиться с реалиями того времени в целом и советского быта в частности, чтобы не попасть впросак пытаясь зайти в интернет со iPad2, рассуждая о политике Каддафи или о судьбе Галактики в Mass Effect.
  

• На иностранную музыку, литературу и кино накладываются ограничения, обоснованные предыдущим пунктом. Т.е. можно, но в весьма умеренном количестве.
  

• Рекомендуется создавать персонажей-мужчин, так как женщины в советских (да и не только) полярных экспедициях не участвовали (мог бы привести цитату знаменитого писателя-полярника В. Санина на эту тему, но в виду наличия цензуры, ограничусь лишь поверхностным упоминанием ). Это рекомендация, а не правило - если вообще никак не можете не ввести в игру женского персонажа, то в таком случае, этот момент необходимо предварительно обговорить с Мастером.

• Наверное вы уже обратили внимание на необычную нумерацию игры. Это отнюдь не опечатка: игра является своеобразной попыткой развить идеи классической Мафии, не меняя ее основной концепции. Все подробности, правила и примечания к ней будут вынесены отдельно в "шапке" игры, (вместе с активными ролями и их описанием), а также в Обсуждении. Мастера постараются сделать ваше времяпрепровождение в мире Мафии 20-1 как можно более яркими и запоминающимися, но и от вас мы попросим небольшого содействия
  
• Автор топика приносит глубочайшую признательность Алексе, Hanuk'е и First Contact'у. Именно они заслуживают вашей похвалы за создание этой игры !

Как оказался на станции Эдуард Яковлевич – до сих пор оставалось вопросом тем еще. Дело было даже не в том, что Эдуард Яковлевич Лейбович, 1945 года рождения, доктор наук, доцент Одесского филиала Института биологии южных морей им. А.О. Ковалевского, был направлен на научную работу в столь странную климатическую зону – моря-то здесь были южные, южнее некуда. И даже не в том, что исследование местных планктонных сообществ могли иметь важное хозяйственное значение, особо же если рассматривать роль в них представителей отряда эвфаузиевые, пищевым цепочкам которых была посвящена докторская диссертация Лейбовича Э.Я. Биографию Эдуарда отягощал такой пункт как пятая графа паспорта. А уж наличие родственников «там», конкретно - в славном городе Хайфе, делало его сомнительным кандидатом для работы в столь важном месте. Не лучшим обстоятельством в прошлом могла бы послужить также бурная молодость, когда бывший приличный советский школьник

превратился в гнусного стилягу.

Кроме того, у Эдика не было отца. Яковом, вернее Иаковом, звали его деда. Но сказать вслух об этом – значило вызвать бурную реакцию Зои Яковлевны Лейбович, Героя Советского Союза и полевой медсестры, бывшей узницы фашистского концлагеря, героически бежавшей оттуда и прославившейся диверсионной работой в глубоком тылу врага. А вызвать бурную реакцию Зои Яковлевны, даже если бы она не была Героем Советского Союза, а просто обычной одесской еврейской мамой – рискнул бы далеко не всякий... ну, если он не желает узнать о себе много нового и интересного, при чем, узнать не сугубо индивидуально, а вместе со всем кварталом.

Итак, в итоге, Эдуард Лейбович, член компартии и отец двоих детей, был здесь, не взирая на всякие «там» и «бы».

В громадном контейнере, помимо лаборатороного оборудования и спускаемого аппарата «Садко-3»,

Эдик привез еще и магнитофон ''Юпитер-203-стерео''

с четырьмя колонками и два огромных фанерных ящика бобин-катушек с записями к нему.

В тот самый злополучный вечер Эдуард Яковлевич, как раз, закончил очистку магнитной головки лелеемого магнитофона при помощи лабораторного спирта и осторожно смазывал маслом крепления двигающих пленку валиков, когда в дверь его комнаты постучали.

- Лейбович, вам радиограмма.

Эдик подошел к двери и осторожно взял протянутый ему листок, зажав его между безымянным пальцем и мизинцем, чтоб не испачкать маслом, повернул руку, пробежал по строкам глазами. На мгновенье замер, потом, достал из нагрудного кармана очки, которые практически никогда не носил (но регулярно таскал с собой, на всякий случай) и, забыв о жирных пальцах, одел их и перечитал радиограмму еще раз.

« ЭДИК ЗПТ МАЛЬЧИК МОЙ ТЧК У СОФОЧКИ И БОРИ ВСЕ ХОРОШО ЗПТ ОКОНЧИЛИ ЧЕТВЕРТЬ ОТЛИЧИЕМ ТЧК РАЯ ПОДАЕТ НА РАЗВОД ЗПТ ИМУЩЕСТВО И АЛИМЕНТЫ НЕ ПРЕТЕНДУЕТ ЗПТ ДЕТИ ОСТАНУТСЯ МЕНЯ ТЧК=

ЦЕЛУЮ=

МАМА=»

Эдуард потер висок, оставляя на коже жирные следы.

Вот и случилось...

Он не знал как к этому относиться. Он понимал, что этого стоило ожидать. Но… но ему так не хотелось верить в вероятность такого... завершения... Хотя… наверное стоит быть… здравомыслящим.

«Скорее всего, это тот самый чех. Да, скорее всего, он… Нет, Прага – конечно, не Хайфа, но если человек решил ехать, то не все ли равно куда? Зато теперь не будет этого всего – скандалов, обвинений в бесхребетности и нежелании лучшего будущего. Какого лучшего? Рая, Раечка… жизнь со взглядом через розовые очки…

Этого можно было ожидать. Почему же мне сейчас так… вот так? И эта мысль о том, что обручальное кольцо должен был носить не я, а потенциальный вызов в Израиль… нет, конечно же, чушь… Хотя…»

Эдуард пересек комнату и положил радиограмму на тумбочку, потом провел жирными пальцами по кольцу, которое не снимал… да, практически никогда не снимал, даже при погружениях под воду, а в последние годы его было уже и снимать-то затруднительно – пальцы стали толще, врезалось…

Какое-то время он хранил молчание, потом подцепил кольцо ногтями и потянул. Золото неохотно, будто сопротивляясь, заскользило по жирной коже и сдалось.

Эдик молча положил обручальное кольцо на листок радиограммы.

«В процессе эксперимента выяснилось, что сбрасывание рогов сопровождается болезненными ощущениями.

Теперь мне надо выпить. Кофе. А возможно – не кофе…»

Он молча вышел из комнаты, снимая очки на ходу.

И чего ему не сиделось в тёплом Харькове и не работалось на родном малышевском заводе после окончания техникума, только Богу известно. Что его понесло по городам и весям Союза тоже осталось загадкой. Загадкой для родителей, знакомых и друзей. Для самого же Арсения получение диплома по специальности "Автомобиле- и тракторостроение" было отправной точкой в его бесконечном путешествии по просторам советской страны.

Правда, сначала был долг перед Отечеством и служба в Группе Советских войск в Германии, а точнее в Первой танковой дивизии и звание старшего сержанта, в котором он вернулся в Союз в 1973 году. Теперь, можно было бы подумать и о дальнейшем образовании, воспользовавшись с умом всеми льготами демобилизации и решительными рекомендациями родителей, прочивших младшему сыну перспективную карьеру в машиностроении. Но Арсений Кротов не был бы Арсением Кротовым, если бы пошёл по накатанной стезе карьериста.

Ещё в школе, будучи ярым комсомольским активом, он участвовал во всевозможных мероприятиях и одно время даже был председателем школьного комсомольского комитета. Это и определило всю его дальнейшую судьбу. Он должен, он обязан. Столь активная жизненная позиция, впрочем, никогда не мешала ему заниматься любимым хобби, о котором он с грустью сожалел, с ностальгией вспоминая о своём уличном "боббере" из переделанного потрёпанного "Урала", который достался ему от дядьки улучшившему благосостояние за счёт нового "Москвича".

И вот теперь, колдуя во дворе над карданом и коробкой передач собственного любимца, недавний танкист повидавший Дрезден и Берлин, глубоко задумался. Что дальше? Работа, женитьба, семья, дети, сытость и достаток. И больше ничего. Беспросветная рутина обывателя. Ни романтики, ни приключений. Он закрутил последнюю гайку, вытер заляпанные маслом руки и даванул на газ. Через час "боббер" со своим седоком был далеко за городом и весенний майский воздух бил по лицу и свистел в танковом шлемофоне.

На следующий день уговоры родителей и грозный взгляд старшего брата в купе с назидательным тоном: "Ты бы хоть стариков пожалел", не возымели на 21-летнего представителя советской молодёжи ни малейшего впечатления. Он должен быть в гуще событий, приносить пользу государству и работать на благо партии и народа, как собственно и завещал великий вождь всего пролетариата и идейный вдохновитель Владимир Ильич Ленин. И тихо коптить небо Харькова молодой специалист и комсомолец не собирался. Поэтому через неделю, он уже ехал в поезде с путёвкой в кармане

под любимые песни Высоцкого звучащие из магнитолы.

А потом, словно круговерть из названий новостроек, где иногда, на некоторое время он обретал что-то подобное настоящему дому, в котором его любили и ждали.

Сначала Транссибирская магистраль и после по списку: Усинск, Республика Коми, Саяно-Шушенская ГЭС, Смоленская АЭС, Сургутская ГРЭС и наконец Тюмень. Здесь, он на некоторое время осел, прежде чем снова ринуться на помощь стране, затеявшей новостройку в Экибастузе.

Работа на Тюменском машиностроительном заводе и параллельная заочная учёба в нефтегазовом университете не особо напрягали его закалённый и выносливый организм, а богатый жизненный и рабочий опыт помогали преодолеть любые трудности. Здесь он завёл даже что-то подобное семье, по крайней мере его нынешней пассии Татьяне так казалось. Но таёжные дали и романтика студенческих новостроек продолжали настойчиво звать его в путь. Это уже была не привычка, а что-то сродни настоящей зависимости.

То что ровно через год, он окажется на полярной станции в качестве механика тягочей и вездеходов он и не подозревал. Но предложение он принял на "ура", даже и не подумав отказаться.

И сейчас, устроившись на своём законном месте второго яруса двухэтажной кровати, новоиспечённый полярник слушал "Бригантину" Визбора

и, глядя на "ФЭД" болтающийся на гвозде вбитом в стену, вспоминал родной Харьков и свой дом. И если бы ни этот одесский жид с халёной рожей обывателя и "бобинным старьём" забитым зарубежной пошлятиной, Арсений мог бы считать себя почти счастливым в этот новый наступающий 1982 год.

Филипп родился в 1945 году в Дрездене. Луший выпускник Военной академии имени Фридриха Энгельса, после окончания учебы, он был сразу же принят в ряды Национальной Народной Армии ГДР.

После проишествия во время учений, когда самолёт Филиппа рухнул около посадочной площадки в связи со своей неисправностью, мужчина получил серьёзную травму, в связи с чем, 18 месяцев находился в госпитале, будучи частично парализованным. Эта досадная случайность стала причиной ухода в отставку, в звании Штабс-фельдфебеля.

Те месяцы, что Лафреск пролежал в госпитале без движения, не могли не отразится на его дальнейшей судьбе и характере. Мужчина решил, что целью его жизни будет покорение новых вершин, в прямом и переносных смыслах. Филипп стал искать возможности вырваться из оккупированной ГДР и посмотреть на мир за пределами охраняемых границ.

Такую возможность он получил примкнув к группе альпинистов, которым нужен был пилот вертолёта, не боящийся сильных снежных бурь и раскидистых горных хребтов. Отхватив изрядную долю опыта и поняв, что сложные испытания могут закалить его характер, Филипп выбрал для себя новый, зачастую сложнопроходимый и извилистый маршрут, по которому он будет двигаться, достигая новых вершин.

Через несколько лет, узнав все тонкости выживания в экстремальных условиях, подкрепив всё это опытом военной службы, Лафреск заткнул за пояс луших представителей своего дела, выступая теперь не просто пилотом самолёта, но и непосредственно одним из участников восхождений.

Знания полученные после покорения альпийских склонов сослужили мужчине отличную службу. Его стали брать в экспедиции сопровождать ученых, лезущих туда, куда ещё не сунула свой нос цивилизация. За годы такой работы, помимо неприветливых гор, Лафреск побывал в непредсказуемых джунглях, знойных пустынях и холодных снегах. Попадал в разные условия, порой оставался без еды и воды, но никогда не впадал в панику.

Такой образ жизни имел свои плюсы, Филипп повидал мир, познакомился со многими людьми, исписал свой походный дневник рассказами, приметами и страшными историями.

Его характер также изменился, возможно в лучшую, возможно в худшую сторону. Он был жестким, если того требовала ситуация, холодным к простым радостям жизни, следующим своим принципам, и, исходя из всего этого - не общительным и малоэмоциональным человеком.

Ниже приводится зарисовка не обязательная к ознакомлению.

Всё начиналось с течения, которое получило название экспрессионизм.

На дворе шла война. Люди кричали, гибли, оплакивали, страдали. В этом хаосе мало что могло порадовать человеческую душу и тому группа экспрессионистов с кистью в руке и с белоснежно чистым холстом выражали свои накипевшие нервы от увиденного. Впрочем, их чувства не были настолько горячими. Чаще всего выходили пессимистичные картины. И сказать трудно, что в их сюжете было больше драк об отважных солдатов с саблями или ружьями, бесстрашных всадников или кровавые схватки. Картины пользовались замысловатыми образами, а если зритель имел острое внимание, ему и не трудно было узнать психическую проблему художника.

Единственным исключением скорей мог быть Кандинский, кому идея художника пришла в тридцать лет. Один из основателей "Синего Всадника" и преподаватель в школе строительства Баухаус. На его рисунках чаще всего изображались всадники и разного рода возвышенности. Только со стороны это смотрелась, как если бы вы впервые посмотрели на "Чёрный квадрат" Малевича, который нарисовал его только потому, что ему захотелось. А нынешние философы, невзирая на это ищут бессмысленную связь с жизнью, вселенной и вообще.

А так как создатель не умел сдерживать обещания или он сдерживал, но его приятелям приходилось делать работу самостоятельно, то дело скорей было в художнице Фриды Кало. Чью сущность ошибочно посчитали самовлюбленной, хотя на самом деле её приковывали к постели и нависали над ней зеркало.

Кстати говоря…

С детства девочку привлекало то, что двигалось перед её глазами. Будь бы это маленькая гусеница, сплетающая кокон или тот же человек, который пытался зашить порезанный палец. Домино также часто задерживалась в мастерской отца, наблюдала за тем, как он строил новую полку или стул. Или чинил поломанную бытовую мебель, которую давно пора, было, отправить на свалку.

Со знаниями, которые большинство "наследовала" от явлений природы и простых "радостей" жизни, девушка ещё долгое время не могла определиться, куда ей лучше всего поступать. Но по одной нелепой случайности младшего брата Дидерика, который своей циничностью мало чем отличался от Домино и того же двоюродного Удо, который не умел сидеть на одном месте и часто бушевал не по делу Доминика устроилась на факультет биоинженерии. И так на одной из кафедр обычно вечно недовольный декан, заметив изюминку у юной барышни, порекомендовал её в Академию наук. Ибо решил на кой этому «чуду» большую часть своей жизни сидеть за рабочим столом и проверять громадную стопку рефератов. Хотя скорей всего она ему не нравилась.

После длительных и неприятных проверок, которые устроили ей люди с Лубянки, Доминика, наконец, смогла войти в состав советской экспедиции на правах биоинженера. Ее медицинские и технические навыки оказались весьма полезными для высокого начальства. Согласие не потребовалось - распоряжение об участии в антарктическом паломничестве было принято в одностороннем порядке, а Доминике пришлось лишь наблюдать за этим со стороны.

И говоря заново об экспрессионизме. Взять тот же соцреализм, который появился позднее и отличался от первого своей реалистичностью и героикой тогдашних революций и их лидеров. Почему бы не он?

Домино ответила бы, что дело скорей будет, сколько не в сочных красках и сюжете, сколько в правдивости течений и их канонов.

Поэтому одним прохладным, вечером с чашкой остывшего чая и документами на столе Домино решилась на самый безумный выбор в своей жизни. Как ученому и... как женщине.

ФИО: Филидор Иванович Зелёный.

Год рождения: 23 ноября 1946г.

Место рождения: с. Бережное, Ленинградская область.

Семейное положение: женат, дочь – 14 лет.

Образование и профессиональные навыки: Ленинградский горный институт, факультет геологоразведки. Большой опыт практической и научной работы: участник 17-ти геологоразведывательных экспедиций, дважды – в качестве босса руководителя научной группы. Коммунист.

Характеристика: Главная отличительная черта — разумный пессимизм. Обладает полезной подозрительностью, но кроме того, также очень мнителен. Прочитав в старинной книге, что один купец умер от заражения крови при бритье, отпустил бороду. Надёжный товарищ. Основное увлечение, кроме коллекционирования минералов и образцов породы, — рыбалка.

Особое примечание: Идеологически лоялен, однако кроме заявленных увлечений имеет пагубную страсть к азартным играм, в частности - кукареканью преферансу.

Метеоролог, 37 лет, Чехословакия.

Неприветлив, неразговорчив, не женат.

Любит: циклоны, антициклоны, панорамы пражских крыш, старшую сестру.

Не любит: горчицу, детей, детей сестры, вопросы рода "а какая на неделе будет погода?"

Заслышав игру на скрипке, теряет волю, становится загипнотизированным.

На третьем курсе, благодаря активному участию в студенческом театре, неизменной уже тогда, бороде, и вензелю, в шутку нарисованным молодым человеком, чьего имени история не сохранила, получил прозвище "Карабас", коим друзья называют его и по сей день.

Хобби - горный туризм, альпинизм (имеет звание "Снежный Барс"). Сам шутит, что горные туристы это те, кто ищет где бы похуже перезимовать лето.

Музыкальная пауза с чаром:

*Геокриология (мерзлотоведение) — раздел геологии, наука, изучающая мерзлые горные породы, особенности их состава, строения, закономерности формирования, развития во времени и пространстве, а также мерзлотно-геологические процессы и явления.

Характер спокойный, мягкий. Не женат. Не курит. Мало пьет. Склонен к логическому анализу ситуации. Кандидат географических наук, место работы: кафедра криолитологии и гляциологии, Московский государственный университет имени Ломоносова.

- Какая у вас прелестная девочка!

Евгений невольно ускорил шаг, спеша на регистрацию рейса. Эти невинные, казалось бы, слова изрядно отравили его существование в детстве. Каждая особь женского пола при виде симпатичной мордашки, обрамленной длинными светлыми локонами, считала своим долгом выразить свой восторг, причем непременно в этих словах. Робкие Женины возражения в расчет не принимались - кажется, многочисленные бабушки и незамужние тетушки, окружавшие его, предпочитали видеть в нем внучку и племянницу, а никак не внука и племянника.

В отличие от прочих многочисленных "детей фестиваля", Жене повезло родиться светлокожим, что изрядно облегчило жизнь и обеспечило бурную любовь со стороны родственников. Мама Жени, Виолетта Викентьевна, будучи гидрологом-изыскателем, практически не вылезала из бесконечных экспедиций, оставив его на попечение бабушки Елизаветы Андреевны, сестры бабушки Антонины Андреевны и трех своих сестриц на выданье (Тони, Веры и Аделаиды). Дед, профессор Ледогоров, сбежал из этого "бабьего царства" на дачу, оставив внука на растерзание родни, чем она (родня), незамедлительно воспользовалась: длинные волосы, розовые свитера и рубашки с рюшечками действительно делали его похожим на переодетую девочку. Плюс к этому всевозможные кружки и секции: иностранные языки, фигурное катание и (о, ужас!) бальные танцы превращали его жизнь в ад. Единственный просвет в его беспросветной жизни - музыкальная школа с бесконечными гаммами и занудным сольфеджио ему не грозила. От ненавистного фортепьяно Женю спасла сама природа - на ушах Ледогорова-младшего станцевали все медведи средней полосы России. Причем так качественно, что несмотря на старания бабушки ей не удалось найти педагога, согласившегося обучать это чудо природы, отличавшееся не только приятным голосом, но и феноменальным отсутствием слуха.

Неудивительно, что к десяти годам Женя взбунтовался. Он решительно объявил своим мучительницам, что больше не намерен заниматься фигурным катанием, в коем его успехи были, мягко говоря, сомнительными, а также и танцами, где он был единственным мальчиком, за что его прозвали "наша Женя". А еще, еще - он до конца жизни никогда не оденет ни одну рубашку с рюшечками! Вот!!

Он никак не был готов к той буре упреков, слов, слез и заламываний рук, которая поднялась после его слов. Но тут на сторону мальчика решительно встал Викентий Арсентьевич.

- Правильно! - поддержал он внука. - Нечего из ребенка тряпку делать! Растите тут лилию оранжерейную, а не сознательного гражданина, будущего строителя коммунизма. Пора ему делом заниматься, а не штиблеты на паркете стаптывать.

- Но, Викочка! - залепетала бабушка Лиза, - А как же гармоничное развитие личности...

- Да, да, Викентий! - поддержала ее бабушка Тоня. - К тому же мальчику необходимо заниматься спортом...

- Вот пусть и занимается спортом! - отрубил профессор. - Бокс, самбо... Футбол на худой конец!

- Футбол! Бокс! - бабушка Лиза была шокирована до глубины души. - Там же сплошные хулиганы! Женечка - интеллигентный, воспитанный мальчик... - Она попыталась упасть в обморок, но это у нее вышло не очень убедительно. Зато внимание тетушек полностью переключилось с Жени на Елизавету Андреевну. Посчитав семейный совет законченным, он ретировался из гостиной в свою комнату дочитывать "Трех мушкетеров". На следующей день Женя Ледогоров записался в секцию фехтования при Московском Дворце Пионеров.

С этого момента жизнь мальчика стала светлой и почти что безоблачной. У него оказались неплохие способности к избранному виду спорта. Уже через несколько лет Женя стал чемпионом Москвы в своей возрастной категории, а вскоре вышел и на уровень международных соревнований. Школу он закончил с медалью. Без проблем поступил в МГУ на геологический факультет (да ВУЗы готовы были драться за члена юношеской сборной СССР, серебряного призера чемпионата Европы). Казалось, дальше все пойдет по накатанной колее: институт, аспирантура, научная работа. Довольны были все, даже бабушка Лиза, продолжавшая ненавязчиво (кака она считала) опекать любимого внука и свято верившая в его таланты. Она даже не подозревала, что в подаренном ею чехле для гитары, с которым Женя никогда не расставался, лежит вовсе не музыкальный инструмент, а спортивная шпага.

Студенческие годы, перемежаемые спортивными сборами и соревнованиями, промелькнули незаметно. Блестяще защитив диплом по теме «Снежный покров земного шара и питание ледников», основанный на исследованиях Владимира Михайловича Котлякова, Евгений готовился к поступлению в аспирантуру - и тут вдруг наткнулся на первое в своей жизни серьезное препятствие: все его спортивные достижения не имели веса по сравнению с разработками других претендентов на заветные места, полученными ими во время всевозможных экспедиций, участвовать в коих он никак не мог по причине занятости на сборах и соревнованиях. Конечно, его могли бы принять из уважения к его заслуженному деду, но Жене претило такое отношение. Он хотел всего добиться сам. И участие в антарктической экспедиции совместно с научным руководителем его диплома Леонтьевым, по слухам, собиравшем материалы на докторскую, весьма бы этому поспособствовало. А вот поспособствовать зачислению Ледогорова-младшего в экспедицию вполне мог профессор Ледогоров.

***

несколько месяцев спустя

Наконец-то! В недрах контейнера с экспедиционным оборудованием, который Женя разбирал уже битых два часа, показался заветный кожаный футляр. Страшно подумать, каких усилий и уговоров стоило ему получить разрешение взять в экспедицию любимую шпагу. Но оставить ее дома было абсолютно немыслимо - за столько лет занятий фехтованием шпага стала почти что его частью, неизменным талисманом, с которым Женя никогда не расставался. Ее присутствие успокаивало, вселяло уверенность, и к тому же служило отличным противовесом сюрпризам, которые постоянно устраивала его сверхзаботливая бабушка. Вот и сейчас, один вид потертого футляра моментально снял все раздражение от очередного "презента", невесть как попавшего в его чемодан - очередного свитера бабушкиной вязки. РОЗОВОГО свитера.

Вытащив футляр, Женя бережно потянул старенькую молнию и обомлел: внутри лежала гитара. Новенькая, еще пахнувшая лаком и весьма недешевая семиструнка. Абсолютно бесполезная для Жени, неспособного сыграть даже "В траве сидел кузнечик" на одной струне. Драгоценной шпаги не было. Вот он, сюрприз. Бессмысленный и беспощадный. Над станцией пронесся дикий вопль: "БА-БУШ-КА!!!"

Тимур

Тимур Михайлович Керимов

1952 г.р.

Закончил геологический факультет МГУ.

Профессия: геофизик.

Специальность: геофизик-разведчик.

Гениальный ученый. Если бы не гонения, которым подвергается со стороны гораздо менее способных, но завистливых коллег, вполне мог бы совершить прорыв в молодой, но стремительно развивающейся области геофизических исследований и занять давно причитающееся ему по праву место в научных кругах.

Участвовал в нескольких экспедициях, но и там не получил должного признания, а заслуги его, исключительно благодаря которым экспедиции прошли успешно, были присвоены себе непорядочными и явно антисоветски настроенными товарищами.

Золотой души человек.

Экспедиция в Антарктиду - его единственный шанс наконец-то вырваться из круга недоброжелателей. Там он покажет всем, чего он стоит на самом деле.

Еще с детства выделяющийся среди сверстников сообразительностью, без сомнения талантливый, и большую часть времени старательный, месяц как аспирант Александр получил предложение, от которого не смог отказаться. И дело тут было не только в юношеском честолюбии или любопытстве… отнюдь. Участие в экспедиции, было для него условием продолжения карьеры в стенах родного университета, и у Дачникова просто не было выбора. Пять месяцев на южном полюсе, в не самых комфортных, но все же сносных условиях, и за привычным делом, или же конец научной карьеры, прохождение службы в рядах доблестной Советской Армии и неизвестное в деталях, но безрадостное в целом будущее. Не спасла даже беспартийность - ее быстро вылечили, причем задним числом.

А уж что говорить о разочаровании Александра и его невесты Натальи, когда жених отбыл с господами из Первого Главного Управления КГБ СССР, прихватит с собой лишь карманный календарь?

В очередной раз отложенная свадьба, родной город, солидные суммы, перечисляемые ежемесячно на сберкнижку… не мало поводов каждый день зачеркивать на каленадере дни до возвращения, не так ли? А что до работы… работа всегда была для Дачникова только работой, а не смыслом жизни.

Родился 15 марта 1946 года в Ленинграде, в 1968 году закончил кафедру гидрогеологии геологического факультета ЛГУ им. А.А. Жданова. Член КПСС. Женат, детей нет. Рост 182 см., вес 80 кг., группа крови 0(I)Rh+, зрение 1,0, ЖЁЛ 5,5 л., волосы русые, глаза серые, родинка на правой щеке.

42 года, врач, по специальности хирург.

Внешне спокоен, уравновешен, добряк. Тем не менее, не прочь повеселиться, выпить с друзьями, подраться с недругами(для драки должна быть причина). Многое перенял от отца, который был мясником. Практичен во многих аспектах. Женат, отношения с женой напряженные, есть двенадцатилетний сын по имени Вова. Готовит изумительную картошку с мясом, конкретные ингридиенты роли не играют. Из-за уникального звука, который издает во время еды, получил прозвище "Чаки".

Не женат, рассеян, гиперактивен, балуется легкими наркотиками, и тяжелой музыкой.

Родился в 1949 году в Кракове.

В 1970 Работал ассистентом биолого-ботанического Института Львовского университета . Затем с 1971 по 1972 гг. - химико-полеводческой станции в г.Дубляны в 1972—1974 гг. — в Институте систематизации растений и ботаническом саде Львовского университета, по совместительству был научным сотрудником Львовского природоведческого музея.

Член физиографической комиссии, член Львовского отделения совета охраны природы.

В 1974—1976 — доцент Львовского отделение Института сельского хозяйства, заведующий кафедрой фармакогнозии и ботаники, организатор и бессменный руководитель сада лекарственных растений.

В доме, купленном на собственные средства, создал кафедру фармакогнозии и ботаники, а на пустыре создал коллекционный участок лекарственных и декоративных растений и дендропарк из растений, привезённых с разных континентов и стран. При его активном участии коллекционные участки врачебных растений и дендропарк объявлены памятниками природы и отнесены к природо-заповедному фонду. В настоящее время является базой учебной практики студентов фармацевтического факультета, природо-охранной и научно-исследовательской базой, используется с целью изучения, сохранения и обогащения ресурсов региона. Ботанический сад располагает коллекциями и экспозициями древесных, кустарниковых, травянистых растений, в оранжерее выращиваются тропические и экзотические растения

Направления научных исследований ученого Н. Зелински:

Интродукция, акклиматизация и гибридизация растений;

Создание ботанического сада лекарственных растений, насчитывающего около 1,5 тыс. видов;

Сбор уникальной герботеки, в которую входило около 3,5 тыс. растений;

Создание музея лекарственного растительного сырья, насчитывающего около 1 тыс. экспонатов растений умеренного, субтропического и тропического климата;

Селекция оригинального сорта древовидных пионов, которые занесены в ботанические каталоги мира

Жила себе обычная деревенская девочка Аня. Ходила, как все, в клуб фильму смотреть; как все, смотрела на выступления Леонида Ильича по черно-белому «Рассвету». Мечтала о чем-то хорошем [иногда даже о светлом будущем]. Может только не хотела стать космонавтом, так, учительницей русского языка. И выросла бы очередная сельская Анна Ивановна, если бы не произошел разрыв шаблона…

В выпускной для Ани год в школе произошли некоторые знаменательные события. История умалчивает, что не поделили между собой несменная географичка Рубельштам и присланная из райцентра «городская бестия» [по словам директрисы] Лилия Брик. В итоге мастодонт географии Марья Иосифна Рубельштам, строгая женщина пожилого предсмертного возраста, пересидевшая аж трех директоров, [кое-кто утверждал, что она еще царя в лицо «видела»] попала в больницу с обширным инфарктом, откуда она вышла, но не на работу, а на заслуженную смерть пенсию. Вся школа вздохнула, директриса даже перекрестилась, втайне. Брик же попросили временно занять вакантное место. BIG MISTAKE. Замена в лице Брик была крайне… необычна.

[Warning! Фотошоп попал в кривые руки!]

Был и еще один совет. Очень простой, но как показала жизнь, очень действенный…

Анна после выпуска собрала пожитки и рванула за тридевять земель в большущий, по её меркам, город учится. Дальше был физтех УПИ имени С. М. Кирова. Особого рвения в учебе не проявляла, исключительными навыки не обладала, но добилась кое-какого успеха. Обскакала своих сверстников в два счета и уже кандидат до своего 25-летия. Хотя были и скандалы и обвинения, сильно маячил призрак вначале отчисления, а потом распределения, и, наконец, увольнения. Всё, как с гуся вода. Научрук в диком восторге от не совсем её работ, к тому же она была на хорошем счету у декана. Можно было и помечтать о месте в АН СССР, только вместо это приглашение, от которого нельзя отказаться, на полюс холода, ха! Жизнь преподносит сюрпризы, не правда ли?

Ах да, причина по которой её призвали - три аморфных и больше 10 кристаллических модификаций льда. Изучаем-с!

Не обольщайтесь, так она выглядела лишь однажды на репетиции любительского театра.

Обычно она выглядит как иссине-синий чулок в старом замызганном лабораторном халате, который весь прожжен серной кислотой, да еще и в желтых пятнах от азотки.

1975 год

- Валентина Сергеевна, - врач смотрел на неё прямо, не пряча грустного и строгого взгляда серых глаз, и Валя всё поняла до того, как он закончил фразу, - мне очень жаль, но детей у вас не будет. В остальном - вы совершенно здоровы.

- Что же, - Валя поднялась со стула, глянула зачем-то поверх докторской головы за оконное стекло, где бушевала под тёплым весенним ветром черёмуха, - в наше время рожать - не единственное, с чем женщина может идти в будущее с высоко поднятой головой и с чистой перед Родиной совестью. Не могу родить - значит место моё.. - она запнулась на мгновение, но продолжила твёрдо, - другое. Спасибо родителям - здоровьем не обделена. А куда себя приложить - найдётся. Страна большая, дел в ней много.

Она протянула руку и резко, крепко тряхнула тонкие докторские пальцы.

- Спасибо, Вадим Николаевич, - и на удивлённо поднятые докторские брови, и на протестующий его жест, вырвавшийся помимо воли и выучки, пояснила, - спасибо, что сказали всё просто и ясно, и не пудрили мозги. И не жалели. Спасибо за уважение. До сви.. Прощайте.

Она вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь, а врач, бессмысленно переложив туда-сюда несколько бланков, достал из стола пачку сигарет, отошёл к окну и, впустив в кабинет шквал мелких душистых лепестков, стал курить, щурясь на солнце и краем глаза наблюдая, как стремительной и лёгкой, несмотря на высокий рост и выразительную комплекцию, походкой, молодая женщина удалялась от здания консультации.

Её голова была высоко поднята.

Со школьной подругой. 1970 г.

Свадьба. 1972 год.

На одной их комсомольских строек в Западной Сибири. 1976 год.

Курсы ДОСААФ. 1978 год.

Фотография первой женщины-космонавта - Валентины Владимировны Терешковой, совершившей свой полёт в середине июня 1963го года:

На следующий день после возвращения Валентины Владимировны на Землю, десятилетняя Катя Чайкина сама, без ведома родителей подала документы на изменение имени. Фамилию менять не пришлось - позывной космонавта Терешковой во время исторического полёта был "Чайка".

Случайное совпадение, ставшее для Кати вдохновением.. на всю жизнь.